savin_e

Все, кто когда либо изучал (или хотя бы "проходил мимо"), курса "Методологические основы психологии" наверняка помнят про четыре уровня научной методологии: 1) философский, 2) общенаучный, 3) конкретно-научный, 4) конкретных методик исследования. Кажется впервые это "учение об уровнях" появилось в книге Э.Г. Юдина в 1978 году, затем многократно перепечатывалось, в том числе и без каких-либо упоминаний первоисточника. Различение этих уровней (особенно 1 и 2) мне всегда казалось делом не то, чтобы сложным; скорее, плохо различимым в контексте реального исследования. Однако обращение к историческому контексту, в котором возникла эта схема, позволяет представить ее более осмысленно, да и вообще является весьма занимательной историей. Вот, что пишет по этому поводу Б.Г.Юдин:

«Сами по себе занятия системными исследованиями ее ревнителям представлялись чем-то предосудительным. А уж тот факт, что одним из лидеров системных исследований был Эрик Григорьевич Юдин, у которого за плечами исключение из КПСС (по тем же, кстати, идеологическим причинам), увольнение с работы из Томского пединститута, наконец, судимость по пресловутой статье 58-10 - за контрреволюционную агитацию и пропаганду, делал системные исследования особенно удобной мишенью для бойцов идеологического фронта.
Поэтому неудивительно, что время от времени появлялись публикации, авторы которых видели в системных исследованиях что-то направленное против марксизма-ленинизма. Одним из событий на этом фронте стало письмо академика Тодора Павлова в редакцию журнала «Коммунист». Наш болгарский друг Тодор Павлов считался в те времена едва ли не номером первым в международной иерархии марксистско-ленинских философов. Его перу принадлежали четыре огромных тома «Теории отражения», которые были переведены на русский язык и изданы у нас огромным тиражом, заполонив полки библиотек и книжных магазинов. А уж то, что письмо было опубликовано в ведущем партийном журнале - теоретическом органе ЦК КПСС, в котором просто так ничего не печатали, свидетельствовало, что интерес к системным исследованиям возник на очень высоком уровне...
Я не собираюсь здесь воспроизводить все критические аргументы Т. Павлова, отмечу лишь один момент. Павлов упрекал философов-системщиков в том, что с их точки зрения «марксистско-ленинское научное мировоззрение можно и нужно заменить каким-то «новым» мировоззрением на основе «системно-структурного подхода» к традиционным проблемам». Если попытаться перевести эту инвективу на язык, понятный современному читателю, то получим примерно следующее. Занимаясь методологическими проблемами системно-структурных исследований, авторы попадают на территорию философии, а на этой территории существует и господствует единственно верное учение - марксизм-ленинизм. Следовательно, те, кто занимаются системно-структурным подходом, имеют своей целью не что иное, как подмену этого учения.
Безусловно, аргумент этот, тем более подкрепленный таким авторитетом, обладал по тем временам внушительной убойной силой. И здесь наши авторы... смогли выстроить весьма эффективную, как впоследствии выяснилось, линию защиты. Они стали развивать идею о многоуровневом строении методологического знания. До этого считалось, что методология занимается либо самыми общими проблемами познания — и тогда это философская, сиречь марксистко-ленинская, методология, либо проблемами той или иной конкретной области знания - и тогда это, соответственно, конкретно-научная методология, заниматься которой дозволяется и без неотрывного контроля идеологических надсмотрщиков. Но смысл методологии системных исследований, системного подхода как раз и виделся в том, чтобы изучать в его рамках познавательные проблемы, которые оказываются более или менее сходными, общими для самых разных областей знания.
Так вот, БСЮ [Блауберг, Садовский, Юдин] выдвинули такую идею: системный подход, как и общая теория систем, — это методологические направления современной науки, носящие общенаучный характер. Они, однако, не претендуют на то, чтобы решать философские (в смысле Т. Павлова и иже с ним) проблемы, а представляют собой нефилософскую, но в то же время общенаучную методологию. Итак, есть самый высокий, самый главный уровень - уровень философской методологии, и вот там-то материалистическая диалектика в полной мере играет свою выдающуюся роль, так что там ничего другого искать-то и не надо. А есть следующий уровень, который они назвали уровнем общенаучной, но нефилософской методологии. Системный подход, стало быть, на философские задачи не замахивается, он занимается изучением общенаучных принципов, справедливых для систем самой разной природы. И есть еще третий уровень — это конкретно-научная методология, которая в каждой области знаний своя.
С этим уровнем все более-менее ясно, в те годы не требовалось какой-то особой идеологической санкции для того, чтобы изучать его методологические проблемы: эксперты в области идеологической чистоты были просто некомпетентны для того, чтобы сколько-нибудь осмысленно отслеживать то, что делается в каждой из специальных областей знания с их запутанной терминологией.
Удобство такой трехуровневой схемы состояло еще и в том, что она позволяла вывести из-под строгого идеологического контроля и такие столь популярные тогда междисциплинарные исследовательские направления, как, скажем, структурно-функциональный анализ, структурализм, теория информации и т.п. ...
Мы видим, что одной из важных причин возникновения самой идеи выделить такой уровень познания, как нефилософские общенаучные концепции, которые выступают в методологической роли по отношению к самым разным конкретным научным дисциплинам, стало чисто житейское стремление каким-то образом защититься от идеологических обвинений. Но независимо от таких своеобразных обстоятельств своего зарождения эта идея оказалась весьма глубокой и плодотворной» (Юдин Б.Г. Из истории системных исследований: между методологией и идеологией // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2008. № 1. С. 30-31).

Этот исторический сюжет поучителен во многих отношениях. Во-первых, в том, как при обращении к историческому контексту возникновения той или иной идеи она становится намного более осмыслена. Во-вторых, становится ясным, что уровневая схема по своему происхождению создавалась по сути лишь для того, чтобы обозначить место вполне конкретного методологического подхода - системных исследований и лишь затем стала мыслится как некая схема строения методологического знания вообще. В-третьих, примечательно, что некая идея, возникшая во вполне конкретном социальном, прагматическом контексте, затем, когда прагматическое ее существание уже не было столь оправданным, догматизировалась и превратилась в универсальную схему.