savin_e | Entries tagged with размышления

К теме, предложенной в посте http://dz0rin.livejournal.com/193495.html. Тема вообще интересная. Для себя, в качестве некой рабочей схемы, которая позволяет разобраться с разными вариантами реализации метода проектов, я представляю ситуацию примерно так.

Есть две составляющие проектного метода: 1) то, что он нацелен не некоторое продуктивное изменение окружающего мира (в широком смысле слова), 2) то, что он направлен на изменение самого себя прежде всего. Цели проекта тоже могут задаваться в этих двух направлениях. Неким "идеальным" вариантом является сочетание двух составляющих: проект это одновременно и изменение окружающего мира, и, посредством этого изменение самого себя (вариант III на схеме). На практике же совмещение этих двух векторов достаточно сложно и не всегда совпадает.

Вариант II - я, с некоторой долей условности, обозначаю его как "линия Кирлпартрика" - тут основной акцент делается на то, что проект - это прежде всего некоторое изменение мира. То есть, грубо говоря, основной зоной проблематизации является некоторая реальная проблема, требующая решения. Обучающиеся вовлекаются в решение этой проблемы и, в результате, выдают некий конкретный продукт, обладающий определенной ценностью с точки зрения изменения окружающего мира. Типичный пример - волонтерская активность. Или же вовлечение студентов в реально работающие научные группы, где они могут самостоятельно разрабатывать какую-то тему или аспект темы, выдавая объективно значимый продукт. Принципиально то, что специальной задачи обучить... или сформировать... (личность, субъектность, знания, навыки и пр.) тут не ставится, они попутно приобретаются.

Вариант I - опять же условно персонализуем его как "линию Дьюи". Здесь напротив основной акцент ставится на обучающих и развивающих целях. Важно не столько объективное изменение мира и получение какого-либо ценного продукта, а изменение самого человека. Ценность получаемого продукта не важна, он важен лишь постольку, поскольку указывает на изменения, которые произошли с человеком. В какой-то мере этот вариант более традиционен, что закрепляется, например, в выражениях «детское творчество» или «студенческая наука».

Любой из трех вариантов в принципе подходит под определение «проектный метод», но в практике его релизации мы можем идти разными путями, каждый из которых требует разных подходов. Скажем, можно начать с варианта I, а потом двигаться к «идеальному» варианту III добавляя проекту социально-значимой составляющей, или же напротив, начинать с варианта II, и двигатся в сторону III через рефлексию собственно обучающей составляющей.

Часто сталкиваюсь с тем, что недоверие к данным, получаемым с помощью опросников, продиктовано не только соображениями рационального характера (типа обоснованных претензий к надежности и валидности), но и «зашито» где-то на уровне познавательных убеждений (опросники плохи, просто потому, что это опросники). Последнее, кстати, может сочетаться на уровне практической работы с совершенно бестолковым использованием кое-как сконструированных опросников (вероятно, по принципу «то, что нельзя сделать хорошо в принципе, не стоит стараться сделать хорошо»). Размышляя об истоках такого познавательного убеждения, прихожу к выводу о том, что оно может быть следствием организующего влияния установок, производных от двух, во многом противоположных, психологических направлений — бихевиоризма и психоанализа. Первый, как известно, в своих классических вариантах отрицал ценность процедур самоотчета в принципе, второй — исподволь приучил психологов относится к данным самоотчета с подозрением в том смысле, что люди склонны скорее лгать, нежели рассказывать о себе правдиво. Взаимное влияние двух этих линий по сути и ударило по самоотчету, и могло сформировать некое глобальное недоверие к нему как методу.

А.В.Юревич обсуждая некоторую близость научных данных к обыденному психологическому знанию, к тому, что и так известно из обыденного опыта, приводит удачный пример, который очень хорошо фокусирует суть данной проблемы. Он пишет:

Представим себе фантастическую ситуацию: некую цивилизацию, где мыслящими единицами являются не люди, а, скажем, атомы. Наверное, законы атомной физики они воспринимали бы как тривиальное описание банальной для них реальности. Нашему же интеллекту соразмерна не атомная, а психическая реальность, и поэтому мы просто не замечаем многих психологических закономерностей, воспринимая их как тривиальности. Для того, чтобы проиллюстрировать, что это – именно законы и очень важные, представим себе обратную ситуацию: на нашу планету высадились существа, ничего не знающие о нас. Любое обобщение нашего повседневного опыта, например, то, что мы стремимся к максимизации своих выигрышей и не любим проигрывать, наверняка, прозвучало бы для них как важный закон, заключающий в себе ценную информацию о человечестве (Юревич А.В. Методологический либерализм в психологии // Вопросы психологии. 2001. № 5. С.8).

В сущности, факт соразмерности нам той реальности, которая изучается психологией, дает, на мой взгляд, очень важный критерий для оценки правдоподобия того или иного эмпирического результата или теоретического вывода. Этот критерий – степень того, насколько полученный результат вписывается в некий горизонт обыденного опыта и не выглядит по отношению к этому опыту слишком уж противоречивым. При этом важно не то, насколько результат соответствует, скажем так, первоначальным ожиданиям. В психологии много вещей, которые явно этим ожиданиям явно не соответствуют. (Например, при первом знакомстве с законом Йеркса-Додсона большинство студентов первоначально выдвигают предположение о некоей линейной зависимости между уровнем активации и эффективностью деятельности, многие работы в области теории когнитивного диссонанса противоречат ожиданиям и т.п.) Важно другое – результат должен соответствовать обыденному опыту хотя бы задним числом (зная закон Йеркса-Додсона легко найти ему подтверждения в своем обыденном опыте). В противном случае этот результат (или вывод) все же принимается с трудом и с неким подозрением. Причина этому опять таки в этой самой соразмерности нам познаваемой реальности. Конечно, может быть психология в конце концов доберется до исследования и понимания таких вещей, которые нам сложно вообразить и соотнести с собственным опытом. Но тогда, наверное, это будет совсем другая наука.

Новый ФГОС для старшей школы, вокруг которого уже второй день наблюдается повышенная активность в ЖЖ, написан столь туманным языком, что допускает массу различных толкований. Поэтому, прежде чем высказаться по этому поводу, изложу свое видение. Итак, что предлагается. Первое - речь идёт только о старшей школе т.е. двух последних годах обучения (кстати, многие обсуждающие этого не понимают). Второе - количество изучаемых предметов уменьшается примерно вдвое - до 10 (максимум до 11). Из этих десяти только три являются обязательными для всех (Россия в мире, ОБЖ и физкультура), остальные выбираются на усмотрение ученика. Еще есть индивидуальный проект (научная или творческая работа) - он тоже обязателен. Принципы выбора достаточно запутаны: все предметы поделены на 6 групп, при этом из каждой группы можно выбрать только один предмет (в одной их групп можно выбрать два). Группы выглядят так:
-русский язык и литература, родной язык и литература (русская словесность, русский язык, литература, родной язык, родная литература);
-иностранный язык (иностранный язык, второй иностранный язык);
-общественные науки (обществознание, история, география экономика, право);
-математика и информатика (математика и информатика, алгебра и начала математического анализа, геометрия, информатика);
-естественные науки (естествознание, физика, химия, биология, экология);
-курсы по выбору (искусство, или предмет по выбору образовательного учреждения, или один курс из предметных областей).
Еще одно новшество: введение трех уровней преподавания предметов (интегрированного, базового и профильного). Относительно интерпретации каждого уровня есть разные мнения, тем более, что в стандарте все три уровня прописаны не для всех предметов. Но в целом идея такова, что предмет по выбору может быть изучен как в ознакомительном режиме, так и более глубоко. Соответственно, три-четыре предмета выбираются для глубокого изучения, еще три-четыре - для ознакомительного. Вот, в общем-то, и все инновации.
Насколько я понимаю, содержательных претензий к стандарту две:
1. Список обязательных предметов. На мой взгляд, тут сложно найти приемлемое решение, которое устроило бы всех: словесники будут отстаивать русский и литературу, естественники - физику и математику, историки - историю. Создатели стандарта, по всей видимости, руководствовались соображениями здравого смысла и оставили в качестве обязательных предметы, которые нравятся всем и не требуют каких-то специальных способностей и склонностей для их освоения.
2. Россия в мире. Что это такое - неясно. Однако судя по требованиям к усвоению - это формирование гражданской идентичности на материале изучения истории России. Ничего сверхужасного в этом я не вижу, хотя возможно стоило бы оставить просто историю без всяких дополнительных затей.
Как можно видеть, никакого уничтожения образования в самом ФГОС нет, более того он выглядит вполне разумно. Однако главная его особенность это то, что он предполагает со стороны учащегося достаточно высокую степень личностного и профессионального самоопределения. Формально это отвечает задачам данного возраста. Насколько это так в реальности, другой вопрос. Проблема еще и в том, в какой степени школа сможет реально обеспечить возможность выбора и насколько индивидуальный проект будет действительно таковым (а не рефератом из интернета).

Искал тут при помощи Яндекс.Блогов свой давний комментарий в одном сообществе. По ходу натыкался на другие свои комментарии, о многих из которых не то чтобы забыл совсем, но не помнил уже в деталях. Ощущение несколько противоречивое: я знаю, что в кеше Яндекса сохраняется куча ненужной информации, но каждый раз, когда вижу это - удивляюсь. Впрочем, это иллюстрация к тому, о чем мы тут недавно спорили со студентами на психологическом кружке. Они говорили, что общение в сети, в сравнении с общением в реале, менее ответственно, я же пытался показать, что это не совсем так, и некоторые характеристики сетевого общения (например, большая "сохраняемость" сказанного) могут способствовать тому, что сетевое общение станет "школой ответственного общения". Не знаю, насколько мне это удалось, тем более, что студенты были весьма удивлены, что их реплики вообще где-то сохраняются.

На протяжении десятилетий вся образовательная коррупция сосредотачивалась в вузах. Высшее образование плюс отсрочка от армии - серьезный стимул, чтобы платить за результаты. А в школе, как ни учись, аттестат о среднем образовании всё равно получишь. И вот с введением ЕГЭ, а главное - с началом зачисления в вузы по результатам ЕГЭ, праздник пришел и на улицу среднего школьного образования. Преподавателям вузов останутся сессии, но вот что касается поступления, то касса теперь находится в школе.Отсюда

Второй раз за последние несколько дней встречаю подобное рассуждение. Логика понятна, но совершенно неясно, отчего тогда мягко говоря не все учителя поддерживают ЕГЭ, равно как и не все преподаватели вузов выступают против.

Вот здесь интересная, на мой взгляд, дискуссия про ЕГЭ.

А вот мой комментарий.

Интересная дискуссия. Хотя я, скорее, склонен согласиться с Вашими оппонентами. Действительно, ЕГЭ не идеален. Как, впрочем, и любые формы тестового контроля знаний. Он позволяет более или менее надёжно отделить тех, кто знает хоть что-то от тех, кто не знает вообще ничего. Проще говоря отделить явных двоечников от всех остальных. Поэтому не стоит удивляться тому, что "творческий" ученик получает такой же балл, что и "старательный хорошист". Явные ошибки (некорректно сформулированные задания) надо исправлять, согласен. Но само их наличие ни в коем случае не говорит о порочности ЕГЭ в целом. ( Read more... )

Вот ведь какая странная штука. Когда я читаю какие-то дискуссии о ЕГЭ, прежде всего в ЖЖ, то фактически вынужден соглашаться не с его противниками, а с их оппонентами (хотя я и не являюсь сторонником ЕГЭ). Видимо, по двум причинам: 1) я действительно не считаю, что традиционные экзамены - достойная альтернатива ЕГЭ, 2) противники ЕГЭ, к сожалению, часто усматривают проблемы не там, где они есть на самом деле.

Почитал тут про последствия употребления слабоалкогольного напитка "Ягуар" (тут, и дальше по ссылке). В общем тема явно многим оказалась близкой и породила кучу историй, которые строятся по единой схеме: один мой знакомый (знакомая, я) как-то раз выпил банку (две, три) "яги". Потом еле откачали (пролежал месяц под капельницей, получил язву желудка, цирроз печени, съехал с катушек, умер). В общем, жуткая штука, ад, дьявольское пойло и т.п.
Тут характерны две вещи. Первое - стереотипность и гиперболизированность подобных историй; второе - их сфокусированность даже не на каком-то типе выпивки ("слабоалкогольных коктейлях"), а на одной её конкретной марке ("яге"). Что-то мне все эти истории напомнили. Почти сразу вспомнил, что: именно так, с подобными подробностями и такими последствиями в начале 90-х рассказывали о спирте "Royal" ("рояль"). Выпил "рояль", еле откачали и т.п. (Я помню, один мой знакомый рассказывал, что пил этот самый "рояль" и, что характерно, не умер (!)). И точно так же - привязка к одной конкретной марке.
Так вот я к чему веду. По всей видимости, в "народной алкогольной мифологии" (что пить, как пить, с какими последствиями и т.п.) есть некое представление, условно говоря, об "адском пойле" - алкогольном напитке, употребление которого сопровождается особо жуткими последствиями. В каждую историческую эпоху, может быть, для каждого поколения это представление воплощается в конкретной марке алкогольного напитка. Да, вероятно, можно добиться прекращения производства (или продажи) этой марки. Но это не приведёт к изменению, так сказать, мифологической структуры, и вакантное место "адского пойла" займёт другая марка. В 90-е - "рояль", сейчас - "яга", завтра - будет что-то ещё.

Случайно посмотрел по ТВЦ передачу с академиком А.Т. Фоменко, который, как сказали в начале программы, чуть ли не впервые появился на ТВ. Самое забавное, что он совершенно не производит впечатление лжеученого или "научного фрика", а даже наоборот. Скорее, некая избыточная разносторонность научных интересов: и математика, и графика, ну и история для полного комплекта.

Когда писатель-сатирик М.Задорнов начинает в телепередаче "Гордон Кихот" на полном серьезе защищать какие-то бредовые умопостроения на темы истории и языкознания, это еще куда ни шло. К этому мы уже привыкли. Но когда защищать науку от Задорнова начинает представитель церкви диакон А.Кураев, то это как-то странно. И как это называть? Постмодернизм, что-ли? Полное смещение ролей и позиций. Или просто невнятность современного телевидения?

Есть, на мой взгляд, очень важное различие в способах, которым представляется новое знание в академической и практической психологии.

В чем его суть? Наука развивается через постоянное саморазрушение, подлинно научным, является знание, направленное, в той иной степени, на разрушение старого. Первый вопрос к любому ученому, это: «Против чего, против кого вы выступаете? Что вы хотите разрушить?». Но – и это вторая особенность научного знания - социальные "параметры" его развития таковы, что даже самые парадоксальное положения, гипотезы, факты ученый всегда (если, конечно, хочет быть принят научным сообществом) излагает таким образом, что оно представляется не разрушением чего-то старого, а наоборот, прямо из него следует и является его приращением. Отсюда идет иногда раздражающая манера некоторых авторов прослеживать историю занимающего их предмета начиная чуть ли не с древних греков. Но это - один из способов достижения самотождественности науки как социального института.

В отличие от этого, в практической психологии имеет место обратное соотношение. Всякое новое практическое знание, которое очень часто является неким совсем не очень большим усовершенствованием уже известного (или даже обобщением житейского опыта) практические психологи представляют так, как будто это есть что-то ниспровергающее основы, что-то революционное. Ученые делают парадоксальные открытия, но представляют дело так, что все это уже было известно Аристотелю; практики – любую давно известную мысль или факт способны представить как новейшее открытие.

И не в этом ли одна из важных причин, из-за которых психологи-ученые и психологи-практики с трудом друг друга понимают и предпочитают существовать обособленно, в форме разных сообществ.

В очерке Максима Осипова "В родном краю" есть интересное суждение:

Не хватает не больниц, не лекарств — нет линии поведения, нет единой системы апеллирования к источникам научного знания, нет системы доказательств и нет потребности в этой системе. Конечно, кое-кому удается помочь, каждый раз как бы случайно. Важно ведь именно превращение искусства в ремесло — в этом и состоит прогресс.
http://magazines.russ.ru/znamia/2007/5/os14-pr.html

Сказано о медицине и врачах, но мне кажется применимо и к любой деятельности, в особенности, педагогической. С утверждением о том, что педагогика прежде всего искусство приходится встречаться очень часто. У нас даже в курсе педагогики, в свое время, ее предмет определяли как "науку об исскустве". Из этого закономерно следует и столь одобряемое многими утверждение о "творческом" характере труда учителя. Между тем, надо отдавать себе отчет, что признать труд учителя делом творческим - значит расписаться в полном бессилии педагогической науки как таковой. Ведь главная ценность научного знания для практического работника в том, что овладение этим знанием задает стандарты, правила профессионального поведения. Роль индивидуальной способности к творчеству (т.е. порождению нового) тем самым перестает быть определяющим фактором профессиональной успешности. И становится уже не так важно, насколько талантливым является тот или иной учитель. Важно, чтобы он был компетентен (т.е. владел ремеслом).

Интересный пост о том, как технологические новшества изменяют "параметры" нашей психической жизни, в частности, представления об интимности.

И тут мы вынуждены говорить о новой интимности: компьютерной.
Вот этот тяжело жужжащий в жару ящик, первая копия содержимого головы, неожиданно оказывается таким живым продолжением тебя, что пароли удлиняются параноидально. Пустить в постель — просто факт биографии, пустить в компьютер — о-оооо!.. Там же всё, там обнажённая уязвимая мысль, там грехи и страсти, грешки и страстишки, там сказанное в аське в третьем часу ночи в отчаянии во хмелю... закрутите сильнее, у меня иссякло воображение, там фотографии — чего только ни навидается цифровая камера за свою мыльную жизнь! — там, там, там, та-та-та-там, так судьба стучится в дверь.

А потом он ломается. Ломается, предатель, и ни перед одним врачом мы не раскрываемся так, как перед теми, кто лечит наши компы, никто не знает о нас столько, сколько может быть ведомо допущенному в трепетное нутро этой странной машины... другое дело, что доступность утомляет. Что замученному компьютерщику чаще всего ни к чему наши стыдные секретики и брожение ума, что следы блужданий клиента по сети он рассматривает с бесстрастием патологоанатома, и вот эта хитрая зараза ему куда интереснее, чем весь пользователь в комплексе — тушка, мозги и прочее.

Полностью здесь http://quod-sciam.livejournal.com/257603.html
Тут очень важно подмечен вот какой момент: использование компьютера (для хранения информации, для переписки, для других форм общения) увеличивает у человека субъективное ощущение потенциальной доступности своей собственной личной жизни для других людей. Хотя объективно эта доступность, быть может, столь значимо не увеличивается. В конце концов, вероятность того, что кто-то получит доступ к вашей электронной переписке никак не больше того, что конверт с обычным письмом вскроют на почте. А объективная возможность того, что кто-то доберется до вашего, пусть и выложенного где-то в сети, фотоальбома почти такая же, как и того, что кто-то будет подсматривать за вами через окно.

Недостаток информации или же попросту неумение выделить ее в потоке мнений и эмоциональных реакций приводит к тому, что человек, хотя бы и средствами ЖЖ пытается эту самую информацию произвести самостоятельно. Он высказывает в своем ЖЖ мнение, обоснованное логически или комфортное психологически, но слабо подкрепленное документально.
А дальше - дело техники. Отфренживая и "забанивая" (иногда превентивно) тех, кто высказывает мнение, хоть сколько-нибудь отличающееся от первоначально высказанного, очень легко придать ему некий объективный статус.
Теперь это уже не мнение, а факт. Но факт своеобразный - ведь его истинность подтверждается не ссылкой на некий источник, а тем, что на него ссылаются другие.
И вот уже одним представлется несомненным и бесуловным что события в Южной Осетии - чуть ли не самое значительное, что произошло в истории современной, а может, и не только современной истории России. Что вследствие этого уже с неумолимой обязательностью последует рост производства, борьба с коррупцией, и наступит всеобщее процветание. А для других эти же самые события столь же несомненно выступают уже как самая позорная страница в истории России (опять же, современной или не только). И все это множится, опутывается комментариями, кросспостами и гиперссылками, в которых сложно, да и наверное, невозможно, найти начало и конец, различить причину и следствие, факт и мнение.
Перемещаясь в эти дни от ссылки к ссылке, в поисках хоть какой-нибудь разумной информации, понимашь что на самом деле такое паутина.

Во вчерашнем "топовом" посте http://arturi.livejournal.com/16254.html мне интереснее всего не столько само его содержание, сколько комментарии. Они свидетельствуют, насколько, действительно, люди озабочены выяснением правдивости сообщения в ЖЖ("фейк" или "не фейк"?). Тут в ход идут практически все известные способы установления истинности: и выявление противоречий в сообщении, и анализ несоответствий с действительностью, и даже определенные "тестирующие" действия. Весь арсенал приемов пресловутого "критического мышления" налицо. Нет, пожалуй, только анализа того, насколько данное сообщение вписывается вообще в картину жизни автора, которую он представляет в своем ЖЖ. Таким образом, хотя для большинства пользователей ЖЖ истинность сообщаемого и имеет большое значение, они, все же, предпочитают устанавливать ее в режиме "здесь и теперь", не обращаясь к выяснению степени авторититетности источника сообщения, хотя именно блог предоставляет эту возможность.

Морис Хальбвакс, основатель социологии памяти, убедительно показал, что главная функция коллективной памяти — сохранение единства сообщества и его воспроизводство. Действительно, даже такое микросообщество, как дружеская компания, культивирует коллективную память и особенно дорожит свидетельствами своей общности — фотографиями пикников, дней рождения и т.д. Всякая компания имеет свой собственный фольклор, набор историй. Фольклор этот разделяется не только участниками событий, но и тем, кто не был их свидетелями. Коллективная память постоянно фальсифицируется, мистифицируется и приукрашивается. Но ее функция — не сохранение прошлого, но сохранение коллектива и трансляция общего для него «архива».

То, что справедливо для компаний, справедливо и для больших сообществ. Либеральная интеллигенция любовно культивирует свою версию коллективной памяти, сообщество националистов-государственников — другую версию, сообщество новых предпринимателей — третью и т.д. Участвовать в оформлении этих коллективных архивов и нарративов, этого фольклора означает участвовать в трансляции и аккомодации определенных коллективных идентичностей. К восстановлению истории в ее подлинном виде такого рода практики не имеют прямого отношения. (Михаил Ямпольский НАСТОЯЩЕЕ КАК РАЗРЫВ Заметки об истории и памяти НЛО. 2007.№1).

Насчет психологии верно. Но вот как насчет истории? Не знаю.

Нужно ли так заботиться о сохранении прошлого, если мы толком не умеем сохранить настоящее? Вот достаточно любопытное рассуждение на эту тему:
С. Соловьев
Всемирная библиотека и культура однодневок (НЛО. 2005. №74)
Как правило, сторонники перевода всей возможной информации на компьютерные носители избегают говорить о малой продолжительности жизни, например, форматов файлов, используемых для электронных публикаций или о нестабильности гиперссылок. Но и их противники больше спорят о статусе электронных публикаций по сравнению с обыкновенными, чем обращают внимание на эфемерный характер электронных архивов, хотя указание на эту важную особенность могло бы придать их аргументам значительно больший вес. Возникает достаточно парадоксальная ситуация, серьезность которой во много раз усугубляется развитием Интернета. Прежде всего, налицо рост объема оцифрованной информации, для доступа к которой не обойтись без многочисленных “обязательных посредников” в виде программных систем, технических устройств и т.п., что резко отличает эту информацию от обычной печатной продукции. При этом программные средства, равно как и технические устройства, имеют ограниченное время жизни, редко превосходящее десяток лет, а под влиянием технического прогресса и экономических императивов они меняются и того чаще. Если говорить только о физической сохранности, следующие данные характеризуют основные виды носителей, используемых для хранения оцифрованной информации. Цифры, приведенные ниже, указывают соответственно на средний и максимальный (при идеальных условиях хранения) срок жизни того или иного носителя (в годах).
Дискета — 2 (10).

Жесткий диск — 3 (10).

Различные виды оптических дисков — 5—30 (100) — в зависимости от технологии изготовления.

Магнитная лента — 25 (50).

Микрофильм — 50 (200).

В силу того, что на эти технические ограничения накладываются и другие, связанные с изменениями, охватывающими все уровни доступа к информации, — на практике сохраненные на том или ином носителе данные могут стать недоступными гораздо быстрее. (http://magazines.russ.ru/nlo/2005/74/solo35.html)
Итог: историки будущего будут знать о подробностях жизни в Средние века гораздо больше, чем о нынешнем времени. А других последствиях я уже не говорю